| Голосовой диапазон | Солист Большого театра Павел Черных выступает на сцене Большого театра много лет и не мыслит своей жизни вне его стен. Его часто приглашают и на другие оперные сцены, не исключение и алматинский театр. В его репертуаре главные партии в операх: «Паяцы», «Евгений Онегин», «Пиковая дама», «Фауст», «Травиата», «Тоска» и других. А недавно сцене ГАТОБ им. Абая Павел Черных подарил свой замечательный баритон Амонасро в опере Джузеппе Верди «Аида». – Павел, ваш отец работал в Большом театре. Можно сказать, что ваша судьба была предрешена еще с детства? – Думаю, да, я коренной москвич, а папа пел в хоре Большого театра. Поэтому для меня просто не существовало другого театра, кроме Большого. С детства у меня был сильный голос, но петь меня научили мои педагоги. – Могли бы назвать имена тех, кто определил вашу судьбу? – Конечно. Первый педагог Большаков Алексей Алексеевич – выдающийся советский баритон. Второй – его жена. Третий – Евгений Евгеньевич Нестеренко. А четвертый педагог Александр Филиппович Ведерников, который подарил мне настоящую певческую карьеру. – Сегодня вы много гастролируете и часто работаете на чужих сценах, а где сложнее – дома, в Большом, или за рубежом? – После Большого не страшно нигде. Но в то же время на каждой сцене надо доказывать, что ты чего-то стоишь. Трудно в американском театре: ощущаешь жесткую конкуренцию. Певцы там могут все – у них нет понятия «не могу». Они как терминаторы – постоянно дышат тебе в спину и считают, что все, кто работает по контракту, занимают их места. Поэтому приходится работать на все двести процентов. Надо быть безукоризненным во всем: в стиле, языке, образе... В европейских театрах прессинг не такой жесткий. – Это правда, что вы исполняете не только оперную музыку, но и романсы и даже однажды пели бардовские песни? – Да, я пою романсы и считаю это неотъемлемой частью своего творчества. Если кто-нибудь позовет петь духовную музыку, я, конечно, соглашусь, но пока случая не представилось. Насчет бардовских песен, то это было по случаю дня рождения автора-исполнителя бардовских песен Андрея Никольского. Исполнял две его песни, аккомпанементом служила, увы, фонограмма. Это было один раз и, признаюсь, нет особого желания петь под фонограмму. Ведь я привык, что мне аккомпанируют живые люди и между оркестром и мной есть связь. А тут я неделю учился понимать метроритм фонограммы и ужасно волновался, когда пел. – Какую музыку вы предпочитаете слушать на досуге? – Увы, разочарую вас: все свободное время я посвящаю строительству дачи. И времени ни на что другое у меня нет, потому как этому занятию посвящаю уже не первый свой отпуск. Есть, безусловно, и другие привязанности. Люблю смотреть фильм «Покровские ворота». Причем, делаю это в сотый раз, и в сотый раз смотрю картину как впервые. – Павел, о чем вы думаете, когда выходите на сцену? – Во время спектакля я ни о чем не думаю. Выхожу на сцену, и… все. В опере ведь важно четко следить за временем, за музыкой. Стоять на сцене и думать во время спектакля о чем-то другом просто невозможно. Нет даже возможности, как в драматическом театре, сделать вид, что задумался, если забыл слова. Здесь другой мир…
Мира МУСТАФИНА, фото Сергея ХОДАНОВА, Алматы | |
|