Государственная программа – это подробный план действий того, что, где и как мы будем строить в ближайшие пять лет, говорится в недавнем послании президента страны народу Казахстана.В частности, планируется реализовать 162 проекта с общим объемом инвестиций в 6,5 трлн тенге, которые позволят создать свыше 200 тысяч новых рабочих мест. Кроме того, по мнению экономиста, директора Центра макроэкономических исследований Олжаса Худайбергенова, уже в перспективе ближайших трех лет значительные вливания в экономику позволят обеспечить потребительскую активность на рынке. Это, в свою очередь, позволит Казахстану ускорить процессы по выходу из кризиса.
Но все, как правило, упирается в «но». Одно из них касается качественного исполнения проектов в рамках государственной программы форсированного индустриально-инновационного развития страны (ФИИР). К примеру, так уж сложилось, что, когда государство заказывает строительство объектов, некоторые чиновники ставят перед исполнителями крайне короткие сроки. Подрядчик спешит, а значит, строит с нарушениями. Когда последствия становятся видны невооруженным глазом, виновников не найдешь. Какова полезность программы ФИИР для рядового казахстанца, какие проблемы могут возникнуть в ходе ее реализации? По этим и другим вопросам «Литер» побеседовал с директором Цент-ра макроэкономических исследований Олжасом Худайбергеновым. – Какие резервы имеет Казахстан для реализации проекта ФИИР? Каков уровень образованности казахстанцев, насколько можно будет задействовать рабочие руки из внутренних резервов, нежели приглашать специалистов из-за рубежа? – По обычным проектам в целом местных кадров будет достаточно. Даже если есть отставание, люди быстро научатся. Другое дело – крупные высокотехнологичные проекты, как, например, строительство нефтехимического комплекса стоимостью в 6,3 млрд долларов. В таких проектах обязательно потребуется иностранная рабочая сила. Задача государства при этом – обеспечить параллельное обучение и подготовку казахстанских специалистов, которые потом смогут заменить иностранцев. Таким образом одновременно будет решаться задача по росту казахстанского содержания. – Как вы оцениваете уровень научной сферы для обеспечения инновационной составляющей программы ФИИР? – Думаю, есть специалисты, которые могут дать по этому вопросу подробный расклад. Но выскажу свое личное, может быть, субъективное мнение. Сейчас отечественная наука не дает инноваций. Потенциал, конечно, есть, светлых голов в нашей стране всегда хватает. Просто, так и не разработана схема, которая эффективно связала бы вузы, научные институты, институты развития и бизнес. Есть очаговые явления, но, так сказать, целостная картина отсутствует. Думаю, все это вызвано двумя причинами: коррупцией и отсутствием на нужных должностях таких людей, которые вообще хотели бы всем этим заниматься. Правда, в последнее время, как мне кажется, ситуация немного стала меняться к лучшему. Также надо выделить следующую проблему. Большая часть государственных программ, разработанных для стимулирования инноваций, разработана финансистами, которые пришли из бизнеса, а потому автоматически переносят частно-корпоративное мышление на задачи, для понимания которых нужен государственный масштаб мышления. Основным критерием успешности программ являлось получение прибыли от финансируемых проектов, причем зачастую требовалось получить ее «здесь и сейчас». Но надо понимать: одно дело – внедрять уже имеющуюся инновацию, а другое – способствовать их появлению. Если первое может принести доход, то второе означает гарантированные убытки, ибо обычно «выстреливает» в лучшем случае одна из 10 идей. Но даже прибыль от этой идеи будет показана на балансе соответствующего предприятия, а не института развития. Более того, при расчете прибыльности частных проектов учитываются денежные потоки первого порядка, тогда как при государственном участии учитываются все потоки, причем горизонт временного планирования намного шире. Поясню на примере. Строительство стадиона может быть коммерчески не выгодным для частной компании, так как доходов от аренды и проведения каких-либо мероприятий на его территории может быть недостаточно. В случае же государственного подхода учитываются также эффект снижения подростковой преступности, повышение уровня здоровья населения и т.д. – Позволяет ли нынешний уровень менеджмента обеспечить качественную реализацию программы ФИИР? – В принципе, всем понятно, что большая часть программ так и не достигла намеченных целей. Но сейчас в рамках ФИИР возникает возможность внедрить новые принципы управления. Для начала надо избавиться от синдрома временщика, то есть назначать человека на руководящую позицию минимум на 3 года, а в среднем на 5 лет. Это позволит избавиться от практики, когда каждый год меняются руководители – за такой период ничего толком сделать нельзя, да и ответственных не найдешь. Параллельно надо повысить ответственность, чтобы человек понял, что ему место дают не для того, чтобы он разбогател и реализовывал какие-то личные амбиций, а наоборот, он должен добиться выполнения задач государственной важности, затягивание или провал которых чреваты убытками для всех граждан. Если человека, скажем, назначили на 3 года и он за это время не добился реальных результатов, то государство должно занести его в «черный список» и не назначать его ни в один госорган или госкомпанию, за исключением низовых должностей. Такая мера должна действовать по крайней мере в течение 10–15 лет после увольнения. Уточню, что в данном варианте предполагается, что человек пытался что-то сделать, не воровал и тому подобное, но в итоге оказался неграмотным управленцем. А если воровал, использовал средства не по назначению, то это уже предмет для уголовного расследования. Второй момент – надо закрепить ответственность за одним человеком по принципу «одного центра принятия решения». Не надо создавать какие-то рабочие комиссии, советы и т.д. Мало того, что такая схема приводит к распылению ответственности и к резкому замедлению принятия решений, так еще и не найдешь ответственных. Вроде каждый в отдельности принимал правильное решение и делал все возможное, от себя зависящее. А все вместе не добились ничего, кроме замедления принятия решений и нанесения ущерба государству. Что касается бонусов. Популизмом является то, когда долгое время получались гигантские бонусы, а потом вдруг бонусы обнуляются. Думаю, система премирования должна остаться, но надо поставить разумные ограничения. Например, объем бонусов, выданных всем сотрудникам за год, не должен превышать 10 процентов от годового фонда оплаты труда. Кроме того, эти бонусы должны распределяться по всем сотрудникам. Также можно добавить, что размер бонуса топ-менеджмента не должен превышать более чем в 3 раза значение в среднем по компании. Надо упомянуть и про такое последствие. Огромные бонусы, в несколько десятков раз превышающие годовой (!) оклад топ-менеджера, последние три-четыре года стали настолько распространенным явлением, что это начало оказывать мощное влияние на расслоение населения по доходам, что является одним из самых пагубных из долгосрочных последствий такой практики. Что касается технических моментов, то думаю, у большинства исполнителей встанет такая проблема. Когда государство заказывает строительство объектов, то некоторые чиновники требуют невозможно короткие сроки. Подрядчик, вынужденный в силу разных обстоятельств согласиться, начинает строить объект в нарушение всяких норм и правил. Чуть позже, естественно, объект разваливается, но к этому моменту чиновник, подписывавший контракт, обычно сидит уже на другом месте. Поэтому надо хорошо планировать и ставить реальные сроки. Справедливости ради можно сказать, что эти чиновники тоже вынуждены так делать, потому что от них требуют моментальных успехов, побольше сдаваемых объектов, да и поскорее. Ведь он сидит-то на своей должности в среднем год, иногда 2 года и совсем редко 3 года. Тогда как даже малые инфраструктурные объекты строятся 1,5–2 года, если считать с начала проектирования до ввода в эксплуатацию. А крупные объекты и вовсе меряют свой срок 3–5 годами. – Относительно инвестирования программы ФИИР, достаточно ли выделяемых на ее реализацию средств? – На ФИИР предполагается направить 8,6 трлн тенге, или почти 57,5 млрд долларов, из которых 2,4 трлн тенге (16 млрд долларов) планируется занять за рубежом. С учетом заявленных в ФИИР программ суммы достаточно. Добавлю, что в целом это одна из лучших по качеству и степени конкретизации программ за последние годы. Вместе с тем надо учесть, что есть некоторые недочеты. Так, например, предполагается строительство, реконструкция и ремонт более 30 тысяч километров автодорог, на что будет затрачено 2,5 трлн тенге. Что касается железной дороги, будет введено в строй всего лишь 453 километра стоимостью 237 млрд тенге. Мне кажется, можно было бы также затеять реконструкцию железных дорог. По оценкам КТЖ, модернизация всей железнодорожной инфраструктуры стоит 5,5 трлн тенге, только вот ее в ФИИР нет. Надеюсь, хотя бы в процессе реализации включат. Потом ФИИР недостаточно увязана с жилищной проблематикой. Хорошей мерой является то, что в течение 5 лет государство затратит 3 млрд долларов на строительство инженерных коммуникаций для облегчения возведения частного коттеджного жилья. Однако в программе мало что сказано про то, как будет финансироваться строительство самого жилья. По моим оценкам, чтобы довести обеспеченность жилья на душу населения до 25 кв. м (уровень Восточной Европы), необходимо строить ежегодно по 16 млн кв. м. В среднем потребуется вкладывать ежегодно 8 млрд долларов. – Насколько реально, что не после, а в ходе реализации госпрограммы может активизироваться потребительская активность, участие МСБ в каких-то направлениях ФИИР и, как следствие, повышение их доходов и прочее? – Любые долгосрочные масштабные программы, в первую очередь, должны способствовать формированию «уверенности в завтрашнем дне» как у бизнеса, так и населения, особенно сейчас, когда кризис еще чувствуется. Грамотная реализация ФИИР уже в первый год может убедить население и компании отойти от сберегательных мотивов и начать тратить. Однако здесь все упирается в доходы потребителей. Их можно поднять двумя способами: открыть новые рабочие места и поднимать зарплату. Но, бизнес на это пойдет, только если банки нарастят кредитование. Учитывая, что в 2009 году за вычетом эффекта девальвации кредитование упала на 9 процентов, то здесь появляется серьезное сомнение. – Какие существуют сдерживающие факторы в реализации данной государственной программы? – По моему мнению, здесь больше проблемы субъективного плана: коррупция и дефицит людей с государственным уровнем мышления. Среди проблем экономического характера можно отметить нереальность сокращения степени износа основных фондов с нынешних 20 до 45 процентов всего за 5 лет. Кроме того, гигантские проекты, изначально ориентированные на внешние рынки, рискуют стать убыточными на фоне сокращения объемов мировой торговли. Ну и, наконец, свое влияние могут оказать Таможенный союз и ЕЭП, которое планируется создать уже в 2012 году. Экономический эффект данных структур обычно играет на руку крупной стране (лидеру объединения), а не мелкой, как Казахстан, стране, которая в 10 раз меньше России по многим показателям. И в конечном итоге, учитывая проблемы России, может получиться отрицательный синергетический эффект. – Насколько реальны сроки реализации программы ФИИР? Можно ли сказать, что к 2020 году Казахстан станет индустриально развитой страной? – Программу ФИИР предполагается реализовать к 2014 году с продолжением отдельных ее элементов до 2020 года. На мой взгляд, все-таки за 5 лет не удастся сделать все, что задумано, а вот за 11 лет – вполне реально.
Темир БОЛАТОВ, Алматы
| |