Мир накинул на себя отравленный хитон Кентавра Несса, когда ступил на кишащую внутренними противоречиями дорогу глобализации. Как следствие – в конце первого 10-летия текущего столетия столкнулся с мощным кризисом. Эксперты без преувеличения сравнили его с Великой экономической депрессией ХХ века. Прежнего мира больше не будет, его место займет новое образование, которое уже сегодня маячит нам на горизонте. «Кто скатится к однополярности, того поглотят, кто застрянет в двухполярности, того разорвут. Суверенитет в новом понимании – это предложение государством своей миссии на глобальном уровне», – считает директор Института посткризисного мира Екатерина Шипова. Каким будет новый мир, кого ждет успех и каково место Казахстана в нем – ответы на эти и другие вопросы дает российский эксперт.
Прежние парадигмы мироустройства, в том числе и рынок, сегодня больше не работают – в мире грядет перестройка. Процесс пока находится на стадии технико-экономического обоснования, но уже сейчас очевидно, что конструкция будущего под названием «посткризисный мир» будет иметь многополярные «шарниры» и «независимую подвеску». Все это повысит ее проходимость, но и одновременно усилит борьбу между странами. Про-игрывать в экономической конкуренции – все равно, что проигрывать в войне – такова грядущая реальность. «Аутсайдеров просто сожрут и переварят», – говорит в интервью газете «Литер» директор Института посткризисного мира Екатерина Шипова.
– Многие люди под посткризисным периодом подразумевают время после кризиса. Но специалисты под этим словом понимают качественно новое состояние мира, который возникнет в ближайшие 10–15 лет. Что это будет за мир? И какие угрозы он несет таким странам, как Казахстан? – Мировой экономический кризис положил начало длительному периоду исторического перехода к качественно новому состоянию цивилизации. Сейчас рано говорить, что будет «на том берегу», до него еще далеко, до него еще надо добраться и России, и Казахстану с наименьшими потерями и с наибольшими выигрышами для наших народов. Ясно только, что будущее мировое устройство будет многополярным, с жесткой конкуренцией государств, с новыми центрами силы и значительной ролью молодых промышленных стран, таких как Турция, Южная Корея, Индонезия, Сингапур, Гонконг, Малайзия, не говоря уже о гигантах новой индустрии Китае и Индии. К молодым индустриальным странам, к странам «прорыва», относится и Казахстан, если учесть вашу Программу форсированного индустриального развития на ближайшие десять лет. Заметьте, все перечисленные страны, воплощающие идею опережающего развития, находятся в Азии. Азия становится локомотивом экономического развития и одновременно очагом глобальных конфликтов. Там, где развитие, там и наибольшее напряжение – таков опыт истории. Угрозы мировых конфликтов коснутся не только Казахстана или России. Не случайно Европа на пике своего мирового влияния и силы оказалась очагом двух мировых войн в ХХ веке. Угроза войн будущего актуальна. Казахстан имеет в своем политическом потенциале мощнейшее лекарство, которое пригодится в международной политике на переходном этапе развития мира. Я имею в виду назарбаевскую доктрину многополярной внешней политики, а также практический опыт создания союза народов внутри Казахстана, союза народов, позволяющего избежать межэтнических конфликтов. Если этот политический опыт Казахстана удастся воплотить на международном уровне, мы практически подойдем к созданию новейшей системы евразийской безопасности. На этапе «переходного состояния мира» евразийская безопасность – самый актуальный вопрос с практической целью избежать мировых войн в XXI веке. В этой связи мы в России с большой надеждой смотрим на будущий саммит ОБСЕ в Астане. Если в Астане примут практические решения по обеспечению евразийской безопасности, то Астана войдет в историю (как Тегеранская конференция 1944 и как Бреттонвудская конференция того же года). Опыт ХХ века: систему безопасности надо создать до того, как конфликты держав разгорелись. – Посткризисная фаза в мировой экономике уже наступила или мы еще находимся у ее порога? – Глобальная экспертиза дает такой прогноз в отношении мировой экономики. Сейчас произошла временная стабилизация рынков (сырьевых, фондовых, недвижимости), но не стабилизация экономики. Рынки снова держатся на «пузырях», которые снова «сдуются». Это стабильность искусственная и недолговечная. Помимо «тактических кризисов» на отдельных рынках (которые возможны уже нынешней осенью – зимой), мировые элиты находятся в парадигме ожидания следующего мирового кризиса. Наиболее продвинутые стараются уже сегодня к нему подготовиться. Объединенная Европа, например, создает на наших глазах уникальную наднациональную систему финансового контроля. Наш Таможенный союз и в будущем Единое экономическое пространство – также шаг для укрепления позиций в расчете в том числе на противодействие будущим кризисам. Стратегически посткризисная фаза еще не наступила, поскольку не устранены причины мирового кризиса, следовательно, кризис будет возвращаться. Устранить причину – значит провести реформу мировой валютной системы с уходом от доминирования доллара в качестве мировых денег. С этими идеями выступают передовые европейские, китайские и российские экономисты. Но первым платформу радикальной реформы мировой валютной системы предложил Назарбаев еще в самый разгар текущего мирового кризиса в статьях «Ключи от кризиса» и «Пятый путь». Благодаря доктрине Назарбаева Казахстан, не будучи пока представлен в Клубе G20, включился в глобальную игру по построению валютной системы будущего. – В начале этого года представители Института посткризисного мира в своем исследовании заявили о том, что Казахстан эффективно подготовился к кризису, имея в виду антикризисную программу Астаны. Как вы оцениваете действия республики в посткризисный период? – Мы рассматриваем текущий период в мировой экономике как «мирную передышку», как шанс подготовиться к будущей нестабильности и использовать время для прорыва в число лидеров либо упустить этот шанс и оказаться в числе аутсайдеров мирового развития. Будущий мир будет жестким, проигрывать в экономической конкуренции – все равно, что проигрывать в войне. Аутсайдеров просто сожрут и переварят. Экономики России и Казахстана похожи по структуре и по структурным проблемам. Вопрос национального выживания для наших стран – диверсификация экономики, ускоренное развитие обрабатывающего сектора промышленности. Страны, завязанные на сырьевую зависимость, обречены в ближайшие двадцать – тридцать лет. Так получилось, что в деле диверсификации экономики Казахстан идет впереди России. И мы смотрим на вас как на опытную площадку, мы изучаем ваш опыт стратегического планирования, опыт новейшей индустриализации. К сожалению, в России подобная программа будет принята только в ходе будущего избирательного цикла 2011-2012 годов, Россия чуть запаздывает в деле диверсификации. Зато мы сможем воспользоваться вашим практическим опытом. Диверсификация для наших стран – проблема не технологическая, а политическая. Необходимо иметь смелость, политическую волю для проведения решительных реформ: бюджетной, налоговой, правоохранительной, образовательной, в реформе здравоохранения. Здесь мы также изучаем ваш опыт и, надеюсь, решительно применим у себя в России не позже начала 2012 года. – Эксперты будто сговорились. Все в один голос утверждают, что в посткризисный период успех стран будет зависеть от профессионализма госслужащих. А в прошлом году президент России Дмитрий Медведев упомянул об «эффективном государстве». Что под этим загадочным термином подразумевается? Какие качества для государства будут решающими в нашей «новейшей истории»? – Главный урок мирового экономического кризиса: государство, государство и еще раз государство. Николя Саркози как-то провозгласил: «Рынок больше не работает». С Саркози никто особенно не пытается спорить, даже заядлые экономисты-либералы. Во всех странах G20 общий тренд – это усиление роли государства. И в России, и в Казахстане, и в США роль государства в ходе мирового кризиса усилилась. Раз роль государства растет, тогда главный вопрос – к качеству самого государства, качеству госслужащих, основное внимание к профессиональным качествам правительств и региональных властей наших стран. Эксперты и Запада и Востока признали, что мы вступили в эпоху жесточайшей конкуренции государств. Эта конкуренция подобна войне, в ближайшие 10–20 лет определится, кто победители, а кто аутсайдеры. В конкуренции XXI века самое мощное оружие, дающее преимущество той или иной стране, – эффективность государства. В ходе глобального экспертного опроса Институт посткризисного мира открыл, на первый взгляд, странную вещь. В оценке силы той или иной страны эксперты ориентируются не столько на военную мощь или размер ВВП, сколько на эффективность госуправления. Эффективная работа государства – сегодня более мощное оружие, чем ядерное оружие в борьбе государств за лидерство. Эффективное государство, если хотите, – сверхидея нашей переходной эпохи. Казахстан смелее других постсоветских стран продвигается в административной реформе, что создает стране дополнительные риски, но еще более дает дополнительных преимуществ. – Кризис показал низкий КПД национальных (государственных) компаний. Причем не только в России, но и в Казахстане. На ваш взгляд, что ждет этих «неповоротливых монстров» в экономиках постсоветского пространства: естественный конец или жизнь после смерти? – Нельзя сегодня оценивать КПД нацкомпаний по формально-рыночным критериям. Когда-то, в 90-е годы, как вы сказали, «монстр» Газпром спасал бюджет России, давал заказы для тысяч российских предприятий-под-рядчиков, буквально вытаскивал экономику России. И мы, самые ярые сторонники малого и среднего бизнеса, сторонники конкуренции, не можем сказать, что Газпром был тогда неэффективен как госкомпания. Есть рыночная эффективность, есть национальная эффективность, и есть еще глобальная эффективность для государственных компаний наших стран. Перспектива – выход наших национальных (государственных) компаний на глобальный уровень конкуренции. Ваш КазМунайГаз в ближайшее время станет сильным игроком на мировом рынке инвестиций, ведь, насколько нам известно, идет разговор о подготовке в ближайшие годы IPO КНГ, то есть национальная казахская компания КМГ превратится в глобальную нефтегазовую казахскую компанию. Это усиление Казахстана в глобальной конкуренции. – Казахстан и Россия вошли в состав Таможенного союза. Однако в Москве уже подсчитывают убытки для федерального бюджета. На ваш взгляд, в посткризисный период региональная интеграция – это способ усилить конкурентоспособность для стран или непосильное бремя? Может, это внутрироссийская – проблема неэффективного расходования госсредств? – Давайте рассматривать европейский проект экономической интеграции как пример успешного продвижения. Все начиналось с союза угля и стали Франция – Германия в середине ХХ века. Теперь мы видим мощный цивилизационный проект единой Европы, огромной емкости единый рынок, и главное – высшие европейские стандарты жизни. Преимущество Таможенного союза Казахстан – Россия – Беларусь для наших народов в том, что мы сами Таможенный союз создаем, как когда-то Германия и Франция начинали единую Европу. Мы, россияне, верим в дальнейшие шаги, которые инициирует именно Казахстан: создание Единого экономического пространства. Потому что для малого и среднего бизнеса России Единое экономическое пространство выгодно. Если мы не создадим свой Евразийский союз, нас поглотят внешние игроки, тогда нас «разденут», «разорят» и «съедят» и китайцы, и некитайцы. Путь обеспечения национального суверенитета в наше уже наступившее суровое время борьбы – создание своих экономических объединений. Таможенный союз – это территория экономической безопасности для малого и среднего бизнеса, то есть для национального бизнеса наших стран. И в России, и, наверное, в Казахстане есть враги Таможенного союза. Не знаю, как у вас, а в РФ против ТС выступают в основном коррупционеры, которые теряют во взятках и в откатах в результате внедрения передового, по западным меркам, Единого таможенного кодекса. Таможенный союз – антикоррупционная мера. Если ТС провалят, это будет индикатором того, что побеждает коррупция. – По словам президента Назарбаева, Таможенный союз способен диверсифицировать экономику Казахстана. Впрочем, этот процесс стартовал сразу после развала СССР, но насколько региональная интеграция способна форсировать ее? – Экономика РФ и экономика РК похожи по структуре. Главные источники бюджетов наших стран – это углеводороды и металлы, экспорт сырья. Чтобы вырваться из сырьевой ниши, нам надо объединить усилия. Назарбаев правильно говорит, что интеграция создает шанс для развития обрабатывающих высокотехнологичных отраслей в наших странах, как это происходит в единой Европе. Нужна производственная кооперация, нужна общая экспортная стратегия Россия – Казахстан, общая научно-производственная стратегия в наступлении нашего бизнеса на внешние рынки Востока и Запада. Но первые практические дивиденды Казахстан должен и может завоевать уже в 2010–2011 годах. Аграрный сектор – это одна из самых перспективных отраслей ХХI века. Так получилось, что в связи с погодными катаклизмами нынешним летом на многих территориях для Казахстана в РФ и в других странах открывается поле для завоевания продовольственных рынков. В наступившее время цивилизационного перехода продовольственные рынки важнее, чем рынки IT. Продовольствие в наш век будет главным «гаджетом», который не заменят виртуальные придумки. – Признаемся честно, казахстанский бизнес сильно испугался конкуренции со стороны российских предприятий. Как вы оцениваете деловой климат в нашей стране? И есть ли основания казахстанским предпринимателям преждевременно впадать в панику? – Вы когда-нибудь слышали, что французский бизнес боится немецкого или наоборот? Таможенный союз – это радикальное расширение рынка, а значит, спроса. О расширении спроса мечтает любой бизнес. Население Казахстана – 16 миллионов, население России – более 140 миллионов. При объединении наших рынков российский бизнес получает дополнительно 16 млн потребителей, выигрыш казахского бизнеса – в 9 раз больше. Казахстанским предпринимателям надо не бояться россиян, а готовить продуманную стратегию наступления на российские рынки. У вас, в Казахстане, налоги меньше, чем в России, кредит дешевле, значит, ваши предприятия имеют серьезные преимущества в открытой конкуренции. Наступление на российские рынки можно начинать уже сейчас, в первую очередь на рынках продовольствия. Из-за неурожая в России, а также из-за плохо организованного ритейла в российских мегаполисах, мало способного к открытой ценовой конкуренции, казахстанский бизнес в 2010-2011-м получает шанс занять ряд стратегических высот на продовольственном рынке России. А продовольственные рынки – это очень важно для дальнейшей бизнес-экспансии. К сожалению, в российских торговых сетях качество продовольствия оставляет желать лучшего, к этому уже привыкли. Не секрет, например, что жители Петербурга ездят иногда в Хельсинки, чтобы закупить нормальной вкусной еды. Казахи, выбрав правильную торговую стратегию, могут буквально ворваться на российские рынки с идеей качества, с идеей экологически чистых товаров. Да и вообще, как-то с трудом верится в слова «казахский бизнес боится». Казахстанский бизнес пассионарный, смелый, молодой, даже склонный к агрессии. Кажется, у вас уже высказывались идеи купить какую-нибудь российскую полудохлую торговую сеть. Сейчас самое время. – Было бы интересно узнать мнение российских бизнесменов по поводу конкуренции с их казахстанскими коллегами. Неужели они тоже пасуют или все-таки чувствуют себя более уверенно? – Российский бизнес пока мало знает Казахстан, казахскую экономику и условия ведения бизнеса. Недостает практической информации. Крупные российские компании интересуются, естественно, нефтью и металлами, сырьевым сектором, а также банками. А вот средний российский бизнес вполне мог бы включиться в вашу индустриализацию, привнося высокие технологии и научные разработки, которые, к сожалению, пока не находят приложения в России. Ваша индустриализация – конкурентное преимущество, благодаря которому вы можете перехватить из России передовые технологические разработки, ценные кадры. Российские ученые и инженеры раньше уезжали из России на Запад, сейчас многие находят себе применение в Китае. Дело индустриализации может вовлечь российскую технологическую элиту в казахские проекты. Открытая экономика – это не только взаимная конкуренция в рамках Таможенного союза, это еще и производственная кооперация. Российскому и казахскому бизнесу надо готовить объединенную стратегию наступления на мировые рынки, ведь скоро всем нам вступать в ВТО. Вот где мы действительно столкнемся с мощнейшей конкуренцией со стороны Запада и Востока. Таможенный союз усилит и казахов, и россиян, подготовит к конкурентной борьбе на мировых рынках. – Говоря о посткризисном периоде, политики и эксперты чаще всего делают акцент на инновационном развитии. С чем это связано? Хотелось бы узнать также, что подразумевается в современном мире под инновационной экономикой и в какой точке координат мы находимся? – В 2010 году обозначилась разница между Россией и Казахстаном в подходах к инновационному развитию. К сожалению, в России инновационный путь представляют в основном технократически – как импорт западных технологий и кадров. Хотя остается целый арсенал своих незадействованных в производстве прорывных технологических разработок. Проект Сколково (российский аналог «кремниевой долины» США. – Ред.), конечно, красив. Но только он не просчитан экономически, какой эффект даст и когда. В Казахстане подход к инновациям более гуманитарный и более прагматичный. Вы думаете не столько о «железках», сколько об усилении нации. В 2010 году наряду с программой индустриализации у вас принимаются еще три базовых программы: здравоохранение, образование, язык. Недавно ваш премьер сказал, что главное – образование. В этом и есть казахстанская инновация в политике развития страны. На первое место вы ставите развитие человеческого капитала. Кроме того, нам нравится ваш практицизм, вы не гонитесь за какими-то модными проектами, которые никогда не осуществятся, а идете в инновациях «от земли» – ориентируясь на свои ресурсы и ставя целью практические достижения в производстве. Образно говоря, мощнейшей инновацией в казахской экономике было бы не производство айфонов, а удвоение урожайности зерновых. – Другой не менее обсуждаемой темой в разгар кризиса стали меры по стимулированию роста в экономиках предприятий МСБ. Почему такое внимание к нему? Ведь прежде считалось, что экономики стран сильны ТНК. Неужели теперь конкурентоспособность зависит от малого и среднего бизнеса? – От уровня развития МСБ зависит не только конкурентоспособность экономики. От наличия массового предпринимательского класса зависит конкурентоспособность нации. В наше время государство не будет сильным, пока у него не будет опоры в лице национальной буржуазии. Под буржуазией мы имеем в виду не олигархов, а как раз малый и средний бизнес. «Буржуа» – по-французски просто «горожанин». Малый и средний бизнес, по определению, патриотичен, укоренен в своей стране, и его успех зависит от успеха страны. – В этом году Россия столкнулась с небывалыми лесными пожарами. Виной всему жара. На ваш взгляд, в посткризисный период борьба с глобальным потеплением усилится? И начнется ли равнение стран мира на защиту окружающей среды? – Экология – важнейшая проблема современной цивилизации в принципе. И эта проблема требует согласованной стратегии и согласованных действий всех стран, к чему мир неизбежно придет, рано или поздно. Однако пожары в России нынешним летом и крупнейший мегаполис Москва под властью смога выносят на передний план совсем другую проблему – а именно проблему эффективности госуправления, проблему прогнозирования и стратегий, о чем уже говорилось выше. Природные и техногенные катастрофы случались всегда и будут случаться впредь. Важно, насколько государство готово им противостоять, насколько быстро и эффективно власти способны минимизировать их последствия для населения и экономики своей страны. – И последний интригующий вопрос: глобализация потерпела фиаско или нет? – Мы вступили в «эпоху перемен». Через 10–15 лет мир изменится радикально. Под действием мирового кризиса началась, если хотите «глобальная перестройка». Глобализация в смысле «унификации» – да, потерпела поражение. Мир усложняется. Новый мир будет не просто многополярным. Новый мир будет жестко конкурентным, будет конкуренция моделей развития, в мире будет больше многообразия. Будут конкурировать не два блока, как в годы холодной войны ХХ века, а 4 или 5 цивилизационных анклавов. Глобализм сохранится в другом смысле – как принцип открытости, как глобальная конкуренция. Сам суверенитет государств приобретет «глобальную характеристику». Звучит пока парадоксально: глобальность суверенитета. На наших глазах прежнее международное право разрушается. Формальное признание или непризнание государств уже не может гарантировать суверенитет. Суверенным будет то государство, которое способно вести свою игру на глобальном уровне, и эта способность не определяется наличием ядерного оружия или размером ВВП. Так что ваша многополярная доктрина внешней политики – прообраз суверенитета новой эпохи. Многополярная доктрина – это и есть обеспечение суверенитета государств на глобальном уровне. Кто скатится к однополярности, того поглотят, кто застрянет в двухполярности, того разорвут. Суверенитет в новом понимании – это предложение государством своей миссии на глобальном уровне.
Екатерина БОЛЬГЕРТ, фото Александра КАНЦЕДАЛОВА, Алматы | |