На прошлой неделе в клубе института политических решений прошла публичная лекция директора центра по проблемам европейской интеграции (Минск) Юрия Шевцова, которая совпала с визитом Александра Лукашенко в Казахстан. Эксперт из Минска рассказал о том, как Белоруссия сумела сохранить наследие советской империи и наладить международные отношения на фоне общеевропейской неприязни к режиму в этой стране. Мы приводим наиболее интересные моменты из лекции Шевцова. Наследство великой империи
К началу распада Советского Союза в Белоруссии была достигнута даже по советским меркам высокая концентрация перерабатывающей промышленности. В 1990 году около 80 процентов всей производившейся в Белоруссии продукции вывозилось за пределы БССР. Такой экспортно ориентированной экономики не было ни в Советском Союзе, ни в Восточной Европе, кроме Армении. Лишь эта республика превосходила по этому показателю Беларусь, но за счет одного уникального предприятия – Армянской атомной электростанции. То есть для сравнительно небольшого государства у Белоруссии была огромная промышленность. С другой стороны, эта промышленная нагрузка была еще и высококонцентрирована. К моменту распада Советского Союза около половины всех промышленных рабочих Белоруссии было занято на промышленных предприятиях, где трудились свыше 500 человек. Если это перевести в другие категории, то в каждом районном центре Белоруссии размещено одно крупное градообразующее экспортно ориентированное перерабатывающее предприятие, которое в общем-то определяет жизнь этого небольшого города и его окружающей территории. Еще одна особенность белорусской промышленности – это хорошая связь с поставщиками комплектующих и сырья для предприятий не из Белоруссии. 80 процентов производившейся в Белоруссии промпродукции вывозилось, но около 80 процентов комплектующих для белорусских предприятий завозилось извне. То есть степень интеграции белорусской промышленности в экономику в основном Советского Союза также была беспрецедентной. Фактически четыре пятых белорусской экономики находилось вне границ БССР. На территории Белоруссии в основном присутствовали предприятия трех направлений. Примерно та же структура экономики сохранилась и до сих пор. К моменту распада Советского Союза в Белоруссии выделялось прежде всего машиностроение. Оно было представлено рядом крупных промышленных предприятий, в основном сборочных. Наиболее крупным промышленным предприятием Белоруссии является Минский тракторный завод. На всех предприятиях, которые входили в структуру МТЗ к моменту распада СССР, было занято около ста тысяч рабочих и служащих. И он выпускал в 90-м году более ста тысяч тракторов. Сейчас там выпускается около 60–70 тысяч. Еще в Белоруссии очень крупный автомобильный завод, который выпускал около 80 тысяч грузовых автомобилей МАЗ, сейчас – около 25–40 тысяч. И еще целый ряд уникальных предприятий, из которых выделяется Минский завод колесных тягачей, который производит разного рода тягачи, в том числе тот тягач, который перевозит межконтинентальную баллистическую ракету, его в просторечии называют «сороконожкой». И Белорусский автомобильный завод, который выпускает крупные самосвалы для карьерных работ. Это предприятие входит в тройку ведущих на планете производителей такого рода техники. Кроме того, в Белоруссии развита нефтехимическая промышленность, которая опирается в основном на поставляемую по системе нефтепроводов «Дружба» российскую нефть. Соответственно, поскольку система нефтепровода разделяется на Южную и Северную ветку, то на каждой из них на территории Белоруссии находится по одному нефтеперерабатывающему заводу: Новополоцкий и Мозырский. Это очень крупные заводы, и их совокупная мощность значительно превосходит потребности Белоруссии. Они строились изначально для поставки нефтепродуктов за пределы Белоруссии. На момент распада СССР они перерабатывали около 40 млн тонн нефти в год, сейчас, после проведенных реконструкций, их мощность упала, но увеличилось качество производимых нефтепродуктов. Сейчас они перерабатывают примерно 21–22 млн тонн нефти в год. Севернее Белоруссии есть только один нефтеперерабатывающий завод в Литве – Мажейкяйский. Таким образом, на территории своего региона республика является как бы ядром всего этого нефтехимического комплекса. Там, где нефть и НПЗ, там же находятся и иные нефтехимические предприятия, здесь нефтехимия является одним из развитых секторов промышленности. И, наконец, третий, очень важный для страны сохранившийся сектор промышленности со времен Советского Союза – это радиоэлектронная промышленность. На момент распада СССР в республике было свыше тридцати крупных промышленных объединений в области радиоэлектронной промышленности. Из них, наверное, половина была сведена в систему, которая позволяла иметь на территории БССР замкнутый цикл производства компьютеров – от элементной базы до создания программного обеспечения. В Европе, кажется, 4–5 стран, где расположен замкнутый цикл по производству компьютеров. Частной особенностью радиоэлектронной промышленности Белоруссии является значительное задействование ее в военно-промышленном комплексе. На территории республики не производилось и не производится оружие, но там находится производство того, что называют электронной начинкой для сложных систем: системы управления боем, войсками, системы ПВО и разного рода локационные системы. Таким образом, от Советского Союза Белоруссия получила очень специфическое высококонцентрированное крупное промышленное производство, закрыть которое было невозможно по социальным причинам.
Антираспад
Экономические реформы в 90-х годах в бывших советских республиках и восточноевропейских странах проводились в некотором смысле однотипно. То есть крупные промышленные предприятия и прежде всего в военно-промышленном комплексе по разным причинам закрывались, рабочие, которые были заняты на них, уходили в сферу малого и среднего бизнеса и таким образом как-то переживали это время. Шоковая терапия как-то позволяла социальным проблемам потихоньку рассасываться. В случае с Белоруссией такой путь развития автоматически означал гражданскую войну. Потому что закрыть крупные промышленные предприятия, как это произошло в Польше или Прибалтике, притом что в каждом, даже небольшом городе есть градообразующее экспортно ориентированное предприятие, означало получить неразрешаемую социальную проблему. Людей, которые высвобождались, отправить было некуда – их было слишком много, внутри республики никакими программами малой и средней приватизации их занять было невозможно. Таким образом, для Белоруссии такой путь реформ означал коллапс в обществе. В начале 90-х годов к этому все шло быстрыми темпами. Рабочие на крупных промышленных предприятиях достаточно жестко реагировали на снижение производства. В республике прошли очень крупные массовые выступления рабочих в начале 90-х годов, вплоть до того, что в Минске на центральных площадях собиралось со всех заводов до ста тысяч человек, парализовывалось железнодорожное движение по трассе Брест – Минск – Орша – Москва, захватывались суды. К 1994 году это массовое недовольство в рабочей среде, а также в сельской среде накопилось. А в деревнях Белоруссии сельское хозяйство так же высоко было концентрировано и индустриализировано. Оно опиралось на крупные животноводческие комплексы и мелиоративные системы. И в городе, и в деревне люди были настроены очень агрессивно против того, что вызывало падение производства. Они и проголосовали за Лукашенко. Он выдвинул программу прежде всего сохранения производства как такового. Основным ресурсом для сохранения производства в рамках программы Лукашенко предложено в 1994 году и реализуется до сих пор сближение с Россией. В 90-х годах это выглядело абсолютно революционно. Когда он победил в 94-м году, все соседние государства стремились вступить в Европейский союз. ЕС выдвинул достаточно жесткие условия для восточноевропейских стран, включая прибалтийские республики бывшего СССР. Эти условия предусматривали в конечном счете уход с восточного рынка, с рынка России. Все эти государства должны были резко переориентировать свои экономики с Востока на Запад, адаптировать под еэсовские стандарты. Каждая из стран, стремившихся в ЕС, получила индивидуальную повестку, как ей провести мероприятия, и в конечном счете они в ходе переориентации с Востока на Запад и в ходе шоковой терапии закрыли свои крупные перерабатывающие промышленные производства и потихоньку вошли в состав Европейского союза. На фоне этого процесса белорусская ориентация на союз с Россией выглядела очень необычно, вызывала и вызывает достаточно агрессивное отношение и общественного мнения в Европе, и политиков. Но для небольшой Белоруссии курс на тесные отношения с Россией оказался спасительным. Ресурсов ослабевшей, но огромной России хватило на то, чтобы одна бывшая советская республика уцелела. Если бы все стремились сохранить Советский Союз, вряд ли это оказалось бы возможным. За счет разных степеней союза с Россией (там было несколько этапов, приведших к Союзному государству) Беларусь сумела получить свободный доступ своим товарам на российский рынок, достаточно льготный режим получения необходимого сырья и другую пользу. Таким образом, для понимания того, что происходит в Белоруссии, надо отталкиваться от главного: то наследие, которое осталось от Советского Союза и продиктовало ту модель политического поведения и экономических реформ, которые реализуются в этом государстве. Возникшие потребности вызвали не только союз с Россией и замедление темпов экономических реформ по сравнению с шоковой терапией, проводившейся в других постсоветских государствах. В Белоруссии также был определен один приоритет, а именно: сильное социальное государство. Этот термин используется применительно к тем государствам, у которых высока доля социальных расходов в валовом национальном продукте. В принципе, эта модель построена в Швеции и Германии. Это сближает белорусскую реальность с этими двумя странами с поправкой, что у них ВНП на душу населения выше. Социальное государство в принципе позволяет избежать сильного социального расслоения. В Белоруссии нет олигархов в том смысле, который имеется в виду в России. Это позволяет удерживать общество на уровне высокой социальной солидарности. Это было особенно важно в 90-х годах, когда ресурсов для сохранения крупной промышленности было мало и общество выживало некоторое время за счет внутренней солидарности. Например, крупные промышленные предприятия, когда они работали 1–2 раза в неделю, для того чтобы не разбежались работники по разному мелкому бизнесу, внедрили целые массированные программы для спасения трудовых коллективов. Одним из элементов была раздача дачных участков через рабочие места. То есть люди старше 35, которые не так мобильны, как неквалифицированная молодежь, получали земли сколько хотели. Государство ввело низкие цены на общественный транспорт, чтобы они могли доезжать до своих участков. Были и другие меры, позволявшие удержать людей. Несколько лет так и перебивались. Зато было сохранено крупное промышленное производство, ядро трудовых коллективов, которые складывались десятилетиями. Кроме того в республике была полностью сохранена система среднего профтехобразования. Соответственно, когда предприятия заработали, набрать молодых людей и обучить их, чтобы заменить ту молодежь, которая ушла с заводов в период трудных времен, не составило труда. Надо отметить, что в Белоруссии была принята модель не просто социального государства, а сильного государства. То есть оно не самоустранялось от управления экономикой, а наоборот, активно в нем участвовало. Понятно, что в республике те же самые реформы, что и везде, но они растянуты во времени, только проводилась не шоковая терапия, а медленная адаптация промышленного производства к рыночным условиям хозяйствования. А по мере того как ситуация на крупных заводах становилась легче, узда отпускалась и давалась возможность развиваться мелкому и среднему бизнесу. Основное внимание государства сосредоточено на обеспечении интересов крупных предприятий, что включает в себя целый комплекс мер. В их числе – борьба за внешние рынки сбыта и сырья. Белорусская перерабатывающая продукция в основном реализовывалась в России, но это создавало определенную напряженность: белорусская промышленность по ряду позиций превосходит потребности российского рынка, и иногда очень значительно. В конце 90-х годов, когда в России рухнуло тракторостроение, в Белоруссии производилось 24–25 тысяч тракторов, в Украине – 2 тысячи, в России – 10–12 тысяч маленьких. И сама Россия тогда потребляла в лучшем случае 12–15 тысяч. При этом в начале 90-х в СССР производилось 272 тысячи тракторов, из них в Белоруссии около ста тысяч, около 80 тысяч в Украине, остальное распределялось по заводам в России и был крупный завод в Казахстане. То есть остальные тракторы надо было где-то реализовывать. То же и с другими позициями производства.
Приоритет министерства – контракты
Поэтому одной из главных задач белорусского государства является поиск рынков сбыта и сырья помимо России. Так, в республике были объединены в единое Министерство иностранных дел четыре ведомства, которые дробили эту задачу обеспечения лучших интересов для белорусских производителей: такие как министерства внешнеэкономической торговли, иностранных дел. И сейчас белорусские дипломаты более чем на 80 процентов заняты обеспечением экономических интересов государства. С другой стороны, белорусское государство за счет того, что оно стало достаточно авторитарным, высвободило ресурсы от внимания к внутренним проблемам. В Белоруссии долгое время политические проблемы были сведены если не к нулю, то к чему-то малозаметному. И поэтому различные коррупционные скандалы, которые сотрясают страны с более либеральными политическими режимами, как в Украине или в России, в Белоруссии отсутствуют. Поэтому государство в основном концентрируется на внешнеполитических и внешнеэкономических задачах. В ходе этого особое значение имели несколько прорывов, которые были осуществлены в этот период. Это прежде всего отношения с Китаем, Венесуэлой, Ираном и другими так называемыми «неприсоединившимися странами».
Стратегический партнер – Поднебесная
В силу того что Белоруссия приняла иную модель развития, чем остальные восточноевропейские страны, был неизбежен кризис в отношениях с Западом. Нельзя сказать, что это для страны разорительно, поскольку идет больше символическое противостояние. Для выхода из этой ситуации Белоруссия провела много активных мероприятий по поиску других союзников. Более важным результатом было установление стратегического сотрудничества с Китаем. КНР официально является вторым стратегическим партнером Белоруссии после России. И в ряде случаев Китай оказал помощь РБ, немногим уступающую той, которая приходит из России. В 90-х годах Белоруссия построила в Китае завод по сборке тягячей, которые транспортируют межконтинентальную баллистическую ракету. Китайцы разместили большую часть своих моноблочных ядерных ракет на этом тягаче. И это создало предпосылки для дальнейшего сотрудничества. В конечном счете Белоруссия подключилась к выполнению китайского государственного военного заказа. И за прошедшие лет 15 Белоруссия выполнила около 200 программ китайского военного заказа. Даже системы управления боем для китайского военно-морского флота произведены в Минске. Я не скажу, что это дает большие финансовые поступления: ВПК в стране не так уж велик. Но такое военно-политическое сближение с Китаем сделало возможными следующие шаги. Китай выступил своего рода покровителем РБ в странах «третьего мира» (та же Венесуэла) и стал кредитовать белорусскую промышленность. Сейчас он открыл для Белоруссии кредитную линию на 15 млрд долларов – это очень важная программа. Китайские инвестиции допущены в энергетику, в транспорт, отчасти в машиностроение, в строительную отрасль. И сейчас стоит вопрос о выходе на следующий уровень сотрудничества – строительство Чайна-тауна в Минске. Две недели назад подписано строительное соглашение. Но это несколько не то, что обычно имеется в виду. В Белоруссии не предполагается наплыва китайских торговцев. Предполагается, что китайцы будут по нарастающей обучаться в белорусских вузах, в основном на технических специальностях, и далее смогут оставаться в исследовательских структурах. Таким образом, для них – подконтрольных и вполне разумных – и будет создаваться Чайна-таун, чтобы они жили в более или менее привычной атмосфере. При этом китайцы рассматривают Белоруссию как «китайскую индустриальную зону, вынесенную в Европу». Иногда вокруг этого возникают проекты, потрясающие воображение. Настоящий полковник
Благодаря Китаю удалось выстроить и отношения с Венесуэлой. Лет 7–8 назад у этой страны были напряженные отношения с США и Колумбией, вплоть до того, что едва не вспыхнул вооруженный конфликт. Вооружение у Венесуэлы американское, Штаты ввели эмбарго на поставки запчастей для авиации, и страна лишилась современных средств ведения войны. Мы взялись сделать им современную систему управления войсками и боем, а также свести все имеющиеся системы ПВО в единый зонтик. Этого было достаточно, для того чтобы Чавес пошел на сотрудничество по гражданским направлениям. Мы получили 7 месторождений нефти в долине реки Ориноко, из них часть – полностью оборудованные. Все это идет в рамках совместных предприятий, где Белоруссия имеет 40 процентов. При этом наш вклад – интеллектуальный. За все месторождения мы, кажется, внесли в уставный фонд всего 200 тысяч долл. Они взяли на себя реализацию нефти в Соединенные Штаты, а мы получаем деньги. Белоруссия уже вышла на 1 млн тонн нефти в год, в планах – 10 млн тонн. Также Венесуэла отдала месторождение газа.
Кроме того, Чавес предложил построить заводы-дублеры белорусских предприятий с постепенным выходом на тот же уровень производства. Сейчас там строятся Минский тракторный, МАЗ и другие. Во все СП наш вклад интеллектуальный, а Венесуэла учредила фонд 0,5 млрд долларов в год для финансирования всех этих строек. Затем нам предложено газифицировать часть Венесуэлы, затем, если все пойдет нормально, около 60 процентов страны будет отдано на подряд белорусам. В ходе борьбы с преступностью Чавес сносит фавелы и строит там дешевое социальное жилье. Белоруссии также предложено там участвовать, мы строим два города. Даже генплан перестройки Каракаса делали белорусские архитекторы. Для обеспечения продовольственной безопасности страны Чавес заказал для начала строительство двух белорусских агрогородков. Агрогородок – это бывший колхоз, только укрупненный, где уровень насыщенности социальными услугами примерно как в городе. Стоимость каждого из них примерно полмиллиарда долларов, при успешной реализации Белоруссии «светит» заказ по полному агрообеспечению Венесуэлы. Такое сотрудничество типично для РБ. Примерно то же самое – в Иране, Вьетнаме и других государствах. После обострения отношений с Россией Венесуэла поставляет Белоруссии по 10 млн тонн нефти в год.
Подготовил Арсен САИДОВ, Алматы
| |