| Исповедь врача | Найти грамотного ответственного доктора в наше время – большая проблема. Это почти как выиграть джек-пот, потому что повсеместно встречаются медицинские ляпы, свидетельствующие о халатном отношении к своей работе.О том, как нужно относиться к этой профессии, рассказала врач-гинеколог с большим стажем, преподаватель Уральского медицинского училища Тамара Ивановна Ларина, которая в этом году отметит свой 80-летний юбилей.
ЛИТЕР-Неделя: Тамара Ивановна, вы решились приоткрыть завесу над врачебной практикой в гинекологии, такую искренность встретишь нечасто... Т.Л.: Когда я работала в Уральске в медицинском училище, пообещала своим студентам, что на пенсии напишу книгу. Но взяться за это так и не смогла, хотя иногда мне даже снится, как я оперирую женщин. Акушерство, как и высшая математика, – наука сложная. ЛИТЕР-Неделя: Как объясните тот факт, что сейчас наша медицина испытывает большой дефицит компетентных кадров? Т.Л.: А что вы хотите, если многие современные студенты толком не учатся, приходя на зачет со стодолларовой бумажкой в зачетке. Это старая гвардия врачей отдавалась своей работе. Сейчас, получив диплом, многие врачи вообще уходят в бизнес. Я всегда от души рада, когда читаю в газетах про хороших специалистов. Да, изменились времена, но врач всегда обязан! И это состояние он должен был получить, перешагнув порог святого для меня заведения, которое и называется медицинским университетом. ЛИТЕР-Неделя: А как вы сами пришли в эту профессию? Т.Л.: Вспоминаю день, когда в списках по зачислению в Оренбургский медицинский институт нашла свою фамилию. От радости земля ушла из-под ног! Конкурс был большой, из 25 возможных проходных баллов набрала 24. Труд, упорство и жажда к знаниям – вот качества характера, позволившие мне стать врачом. ЛИТЕР-Неделя: В ваше время об учебе в медвузе вряд ли можно было сказать: «От сессии до сессии живут студенты весело»… Т.Л.: Объем заданного материала поражал и казался чудовищно большим, а опрос проводился ежедневно. По-хорошему, в медицинском вузе вообще надо учиться лет двадцать. Во время учебы подрабатывала, крутилась как могла. Все время мечтала выспаться. Спасала молодость, и я даже успевала бегать на танцы в военное училище, где, кстати, учился тогда Юра Гагарин... По окончании института нам выдавали обязательные направления. Обычно в отдаленные поселки, а некоторых даже направляли на Ямал и в Якутию. Об отказе и речи быть не могло. Но мне повезло, по распределению попала в железнодорожную больницу на станции Казахстан, ныне Аксай. Это было вполне приличное по тем временам место (1959 год), медучреждение с поликлиническим приемом терапевта, педиатра, хирурга и гинеколога. Но было всего два «мобильных» врача – я и педиатр, которые мотались по прилегающим поселкам и полустанкам. Лечила всех как умела. Машин тогда не было, сказать, что было трудно, – значит ничего не сказать… ЛИТЕР-Неделя: Вы наверняка испытывали сильные потрясения во время практики? Т.Л.: Моментов, которые встряхивали душу, действительно много. Как-то в пургу пришлось ехать на тракторе в совхоз «Аксу», где у женщины открылось кровотечение. Мы с ее больным мужем весь день плутали, вечером вернулись на станцию. И вновь двинулись в путь. При свете луны добрались до пункта назначения, к счастью, не опоздали… А потом были еще случаи: 12-летний мальчик на моих глазах с криками умер от столбняка, смерть супругов, спасавших ребенка, от удара током, девушка Аня с травматической ампутацией ноги поездом, жена зубопротезиста, которую он зарезал бритвой… На всю жизнь осталась в памяти красивая женщина, которую муж принес на руках в больницу. Глаза голубые с расширенными зрачками, остановившийся взгляд… Это была нелепая смерть в результате криминального аборта. Меня коробит, когда порою врачей называют людьми равнодушными, потому что они якобы привыкают к человеческой смерти. К этому привыкнуть нельзя! ЛИТЕР-Неделя: Вы приветствуете новые методики в современной медицине, к примеру, партнерские роды? Т.Л.: Отношусь к этому отрицательно. Нельзя ничего менять в такой сложной науке, как акушерство, которую я порою сравниваю с космонавтикой. Да и зачем изобретать велосипед, когда все уже изучено и известно. Что касается нововведений, то мы, к примеру, делали кесарево сечение только по строгим медицинским показаниям. Сейчас «кесарят», если в течение четырех часов женщина не разродилась. Да, изменились показания к этой операции, но сколько еще детей можно родить после кесарева сечения? Максимум двоих. О каком увеличении населения можно тогда вообще вести речь? ЛИТЕР-Неделя: Но сейчас некоторые женщины не хотят рожать и второго ребенка. Т.Л.: А это уже совсем другой вопрос. Раньше женщины всегда знали, что завтра их обеденный стол не останется пустым. К тому же отношение к роженицам раньше было трепетным. Нас было всего 17 врачей, которые не знали ни выходных, ни праздников. Кроме обычных рабочих часов были еще и обязательные ночные дежурства. Более 30 часов приходилось работать без права на ошибку. Но женщины рожали без оглядки на условия по пять-шесть раз. Тогда никто не голодал и не побирался. Для нас понятие «бомж» считалось американским. За две свои зарплаты я могла съездить в Москву и накупить себе кучу вещей. Мы не знали тогда, что колбаса может быть без мяса, а лечение станет платным. ЛИТЕР-Неделя: Вы считаете, что бесплатная советская медицина была не менее стрессовая, но более качественная? Было меньше патологий? Т.Л.: Сейчас раннее начало половой жизни, чуть ли не с 12 лет, и многочисленные аборты воспринимаются как норма. Молодые люди не понимают, что беречь себя надо с молодости и обилие половых партнеров – это далеко не круто. Все заполонено рекламой о контрацепции. А ведь многие девушки и понятия не имеют, к каким последствиям, порой необратимым, приводят гормональные таблетки. Тогда хорошо была поставлена и консультативная работа с будущими мамами. ЛИТЕР-Неделя: На ваш взгляд, что движет молодыми матерями, бросающими младенцев, и можно ли это предупредить? Т.Л.: Такие случаи раньше вообще были большой редкостью. Возможно, сейчас причиной является социальная неустроенность. На помощь могли бы прийти социальные работники и психологи. Я приведу один пример, но со счастливой концовкой. Помню, как одна девушка Света родила ребеночка, но почему-то все время плакала. Я пыталась поговорить с ней, но она замкнулась. Неожиданно на разговор меня вызвал ее супруг – военный. Он рассказал, что в отпуск приходил всего пять месяцев назад. Я попросила ее рассказать мужу всю правду. Видимо, она так и поступила, а потом написала отказ. Однако в день выписки ребеночка на пороге роддома появился тот самый военный и сказал: «Малыша мы забираем домой!» ЛИТЕР-Неделя: Вероятно, и тогда встречались недобросовестные специалисты… Т.Л.: Те, кто работал со мной, отличались высоким профессионализмом. Но я, конечно, встречала и немало обратных примеров, которые называю казуистикой. Как-то в наше отделение областной гинекологии, где я тоже работала, привезли женщину из клиники для психических больных с диагнозом «беременность 36 недель, предлежание плаценты». Несмотря на то, что в ходе осмотра части плода не определялись, сердцебиение ребенка отсутствовало, я не стала спорить и взяла у нее анализы. Она «родила»… три судна мочи. Как выяснилось, больная пролежала в психоневрологическом учреждении почти год, но никто из специалистов даже не заметил, что живот у нее вырос из-за увеличения мочевого пузыря. Это настоящий медицинский ляп. А однажды с санавиацией меня вызвали в поселок вблизи озера Шалкар, где работал акушерский пункт. С самолета бежала бегом, так как сообщили, что у роженицы открылось кровотечение. Однако, осмотрев пациентку, пришла к выводу, что роды прошли нормально. Тут же позвала санитарку, которая в это время пила чай, и попросила показать ребенка. Неожиданно услышала в ответ: «А ребенок родился мертвым». «Куда, – спрашиваю, – вы его дели?» Мне показали на тазик, который стоял под кроватью, и, когда я увидела, что там, в плотных околоплодных оболочках, находится ребенок, мне стало плохо. Вполне здоровый, доношенный мальчик захлебнулся. ЛИТЕР-Неделя: Что вы пожелаете сегодня молодым женщинам и современным врачам? Т.Л.: Я бы не стала выдвигать какие-то свои правила для будущих мам, но хочу сказать, что, следуя законам природы, начинать рожать лучше с 22–23 лет и заканчивать этот процесс до 36, потому что именно в этом возрасте диагностируется меньше всего акушерских осложнений. А эту «исповедь» я посвящаю современным врачам. Благодаря своей профессии я прожила очень интересную и, наверное, счастливую жизнь, помогала людям и была всегда востребована. Бывало, что, уходя из отделения, женщины целовали мне руки. Я радовалась, что сумела помочь, и целиком отдавалась великому служению Медицине. И такой я была не одна. Совсем недавно ушел из жизни Николай Павлович Урожок, хороший специалист и порядочный человек. Его любили и уважали за профессионализм. Иногда мне хочется спеть гимн, посвященный старой гвардии врачей, которых, увы, в Уральске осталось мало. Это Кира Яковлевна Ковшова, Нила Александровна Пересветова, Тамара Николаевна Серпинина, Любовь Петровна Зубанкова, Тамара Тимофеевна Колесникова, Зоя Петровна Ермолина, Екатерина Семеновна Фролова. А современным врачам, среди которых, уверена, немало профессионалов, я бы пожелала относиться к своей работе с любовью и всегда помнить о трех постулатах эскулапа, которыми являются глубокие знания, огромная ответственность за жизнь пациента и человеческая ласка.
Беседовала Галина КАРЕНСКИХ, фото Георгия СЕМЕНОВА, Уральск | |
|